У московского протестного движения сейчас две крупнейшие проблемы. Для достижения серьезных политических изменений в стране в ближайшие годы оно прежде всего должно убедительно продемонстрировать, что столичные митинги — не просто бунт тысяч продвинутых москвичей, что оппозиционные лозунги отражают реальные настроения всей страны. Пока что Путин чрезвычайно умело эксплуатировал скептицизм немосквичей в отношении столичных оппозиционных демонстраций: масштаб протестных акций в регионах пошел на спад уже после 10 декабря и с тех пор остается на минимальном уровне. А для получения широкой поддержки оппозиционных лозунгов по всей стране протестное движение должно представить обществу четкую и понятную повестку дня, отражающую реальные настроения и запросы людей. Если два этих условия в ближайшее время выполнены не будут, митинговое протестное движение ждет неизбежный кризис.
До сих пор митинги протеста в Москве подпитывались в основном эмоциями граждан — назовите их представителями «креативного класса» или как угодно, — недовольных возвращением Путина к власти и перспективой политического застоя. Люди каждый раз уговаривали себя, что выходят не под знамена конкретных лидеров и партий, а против Путина, что быть на улице — их гражданский долг, ситуация в стране такова, что сидеть дома нельзя, и так далее. Но время шло, прошла зима, настало лето, прошли выборы 4 марта, Путин стал президентом, принес присягу, назначил правительство. На акции в Москве в последние месяцы выходят все те же несколько десятков тысяч человек, исправно скандирующие: «Мы здесь власть!», но никакого продолжения за этим не следует — власть в стране все та же, и никаких реальных изменений в ближайшем будущем не предвидится.
Почему так происходит?
Прежде всего та группа людей, которая с середины декабря захватила лидерство в организации политических протестов, так и не предложила для протестующих другой стратегии, кроме пресловутого «выведем на улицы миллион и никуда не уйдем», пока Путин не откажется от власти. С самого начала было ясно, что эта стратегия обречена. Миллион все не выходит и не выходит. Более того, неоднократно — 5 декабря, 5 марта, 6 мая — после призывов организаторов акций к несанкционированному продолжению десятки тысяч людей немедленно расходились, на «несанкционированную» часть оставалось максимум несколько тысяч наиболее упертых активистов. Организаторам следовало бы задуматься о том, почему люди отказываются их слушаться, — еще зимние опросы митингующих на Болотной и Сахарова показывали чрезвычайно низкий уровень доверия к организаторам.
Ровно по этой причине мечты многих активных оппозиционеров о том, что собирающиеся на митинги десятки тысяч людей возьмут и совершат революцию, свергнув Путина, абсолютно несбыточны. При таком недоверии митингующих к тем, кто берет на себя формальное лидерство в протестах, подобный сценарий развития событий попросту невозможен. Это было четко видно 6 мая, когда большинство митинговавших попросту ушли домой и не стали участвовать в несанкционированных действиях.
Дело не только в позиции тех людей, которые выходят на митинги. Прошедшие месяцы активных протестов показали, что никому из претендовавших на лидерство политиков — Немцову, Яшину, Чириковой, Пономареву, Гудкову, Собчак и другим — не удалось нарастить популярность среди обычных избирателей. Более того, из данных социологии и поведения избирателей напрашивается недвусмысленный вывод обратного свойства: такая вот линейка лидеров скорее отталкивает людей от идеи поддержки радикальных политических перемен, чем ускоряет передачу власти. Россияне в своей массе не хотят не только революций, но и видеть конкретных навязываемых им оппозиционных персонажей во главе страны.
Чуть больше интереса вызывают фигуры Удальцова и Навального, но не факт, что Удальцов с его радикальными левыми идеями во главе протеста — это хорошо. А между тем на последних митингах все очевиднее, что именно Удальцов набирает все больший вес в протестах по причине невнятности остальных лидеров.
Что касается Навального, то он серьезно разочаровал не только отказом от активных политических действий — выдвижения в президенты, создания партии, — но и полной неспособностью серьезно и профессионально говорить о путях решения проблем страны, подменив этот разговор многократным повторением банальностей про «жуликов и воров». Есть огромные сомнения, что у Навального будут какие-то серьезные политические перспективы, выйди он не к своим фанатам в Интернете, а к реальному избирателю, на реальные дебаты и т.п.
Возможно, ровно поэтому митинговое движение зимы—весны так и не было поддержано присутствием в политическом поле — по выражению политолога Владимира Гельмана, «не было ни одной политической силы, реально соперничавшей с Путиным за власть». Московская оппозиционная тусовка функцию серьезной, профессиональной альтернативы Путину на себя взять не смогла. Более того, если вести речь о взаимоотношениях с настоящим избирателем, эта тусовка традиционно делает ставку на персонажей, очевидно неспособных мобилизовать широкую поддержку и неинтересных людям, например, на пышноволосого блогера Варламова, не сумевшего собрать 10 тыс. подписей в свою поддержку на выборах мэра Омска, или Максима Каца, которого сделали чуть ли не главным героем московских муниципальных выборов, при том что он набрал всего 17% и занял третье место в своем округе. При этом многие оппозиционные депутаты, имена которых нечасто упоминаются в оппозиционных СМИ, набирали 30—40% и даже более 60% — именно на их фигуры следует делать ставку на предстоящих выборах Мосгордумы.
Подобный «негативный отбор» героев по принципу «принадлежности к тусовке», а не реальных перспектив понравиться избирателям и отсутствие среди нынешних хедлайнеров протеста профессиональной альтернативы власти — проблема, крайне серьезно осложняющая перспективу поддержки митингового движения все более широкими слоями населения. Напротив, тенденция пока что обратная — пестрая компания обличителей «жуликов и воров» уперлась в потолок поддержки и явно не выглядит привлекательно для широкого избирателя. К серьезной политической работе — созданию полноценных партий, участию в региональных выборах — здесь чувствуется откровенное пренебрежение.
К счастью, не всю нынешнюю оппозицию следует мазать одной краской. Силы, понимающие правильность другой повестки дня — серьезной работы с избирателем, выращивания профессиональной альтернативы власти всероссийского масштаба, — появляются и в либеральном, и в других лагерях российской политики. Если в ближайшие годы этим политическим силам удастся добиться успеха на ниве региональных и местных выборов, вполне вероятно, что и у протестов появятся новые лидеры, предлагающие людям более четкую и реалистичную повестку дня, чем перевыборы всего и вся под звуки набившей оскомину общей критики. Новый закон о партиях, отмена требования сбора подписей для партийных кандидатов, возврат губернаторских выборов создают лучшие возможности для такой практической повестки дня. Этим надо пользоваться.
Владимир Милов, председатель партии «Демократический выбор»
