На многих площадках сейчас обсуждается тема предстоящего визита президента Путина в Китай, который должен состояться в мае этого года. Мы попросили Сергея Жаворонкова, старшего эксперта института экономической политики им. Е. Т. Гайдара, ответить на несколько вопросов, касаемо ожиданий от этой поездки. /epochtimes.ru/
— Сергей Владимирович, с чем связан возросший интерес к проекту «Шёлковый путь» или «Один пояс — один путь», который далеко не новый и говорилось о нём достаточно много?
С.Ж.: На мой взгляд, Китай поднимает эту тему потому, что китайский экспорт уже второй год падает, на 8% по итогам прошлого года. Китайцы надеются за счёт сокращения потерь во времени при перевозке груза повысить свою конкурентоспособность. Отчасти это выглядит разумно, но развитие китайской экономики зависит не от этого. На него влияет низкий технологический уровень, относительно низкая стоимость кредитов по зарубежным меркам, плохая функциональная среда, из-за чего люди боятся инвестировать в Китай несмотря на ряд конкурентных преимуществ.
У меня достаточно периферийное отношение к этому проекту. Даже построив этот путь через многие страны, китайская экономика останется на том же уровне. Китай попадает в «ловушку среднего дохода». Китайский труд уже не является дешёвым, есть более дешёвые производители — Вьетнам, Бангладеш, Индонезия. Китай не может обеспечить высокое качество своей продукции, нет китайских самолётов, производство китайских автомобилей в Черкесске обанкротилось, никто не хочет их покупать. Всё, что сложнее самого простого производства, у китайцев не получается. Даже на бытовом уровне в русском понимании не сравнимо немецкое качество и китайское.
— Хорошо, но для России этот проект привнесёт некоторое оживление в экономику? Связан ли предстоящий визит президента Путина в мае с этим проектом?С.Ж.: Скажем так, Россия весьма опосредованно участвует в этом проекте. У неё всего 6% вклада в фонд, который является оператором Шёлкового пути, остальные приходятся на Китай, Индию. Действительно, одна из ветвей проходит по России, используя Транссибирскую магистраль, однако, доходы от этого транзита далеко не велики.
Надо понимать, что Китай — это средний по объёму торговый партнёр России, на которого приходится 10% российского экспорта, Европа — порядка 50%. Для Китая Россия ещё мене интересный партнёр, экспорт в Россию составляет всего 2%, а это означает, что мы находимся на 16 месте из числа партнёров экспорта Китая. Китай является очень небольшим инвестором в российской экономике, из $580 млрд прямых иностранных инвестиций доля Китая составляет 2%. Основные инвесторы в России — это страны Европы.
Цифры — упрямая вещь, поэтому дипломатические любезности, реверансы не могут заменить собой экономику. Торговля с Китаем России невыгодна, российский экспорт меньше импорта, и когда начинают говорить о «зонах свободной торговли», я считаю это абсолютным безумием.
Наша власть любит отчитываться о подписанных контрактах, которые по сути являются меморандумом о намерениях. Вот вам такой пример. В 2014 году подписали контракт о газопроводе в Китай, а меморандум об этом был подписан на 8 лет раньше. Но за 8 лет не удавалось согласовать формулу цены. Меморандум ничего не стоит, обе стороны могут изобразить улыбку, поэтому надо понимать, что меморандум — это не контракт.
Китайцы в 2014 году купили 10% акций «Сибура», сделка была заключена акционерами нефтехимической компании с китайским Фондом Шёлкового пути. Ранее китайцы приобрели блокпакет акций проекта «Ямал СПГ». Стоимость этих сделок составляет порядка $3–3,5 млрд, что по масштабам российской экономики не так уж много.
Понятно, за чем едет президент Путин в Китай. Российская экономика остро нуждается в привлечении китайских кредитов, финансирования. В 2017 году мы должны будем окончательно «доесть» резервный фонд, и если цены на нефть резко не вырастут, то мы начнём тратить Фонд национального благосостояния. Он изначально был предназначен для долгосрочных инвестиций и балансировки пенсионной системы, но сейчас получится, что его просто проедят.
Нынешний уровень цен на нефть делает невозможным в среднесрочном периоде поддержание военных, социальных расходов на одном и том же уровне. Расходы придётся снижать, можно оттянуть этот процесс до президентских выборов, но потом придётся вновь возвращаться к этому вопросу. Поэтому российские власти поступают, как Скарлет, героиня романа «Унесённые ветром»: «Я подумаю об этом завтра». Привлечение китайских кредитов позволит это завтра немного оттянуть.
— Среднестатистическому россиянину, который хоть немного интересуется политикой, через наши СМИ внушают, что Китай готов инвестировать в российскую экономику, и у нас всё замечательно в плане сотрудничества, у Вас другое мнение?С.Ж.: Китай даёт кредиты, покупает пакеты акций, вкладывает средства только в проекты, связанные с добычей сырья и поставкой его в Китай. У нас наметились две основные группы поставки товаров в Китай — это углеводороды, минеральное сырьё (порядка 60%), и древесина (это 9%), далее всё остальное по чуть-чуть. Китаю из России нужно сырьё. Китай арендовал в Забайкальском крае под вырубку леса территорию большую, чем площадь города Москвы.
— А Байкал тоже можно продать или заложить?С.Ж.: Думаю, что нет. Говоря про Байкал, в основном ссылаются на запасы пресной воды. Но насколько мне известно, пока в мире нет проблем с водой, кроме совсем засушливых стран. Существует опреснение морской воды. Байкал — это просто интересное место для туризма, отдыха, но не как экономический ресурс.
— Китай впервые выступает с единым многоцелевым китайским проектом, охватывающим евразийские страны. Это делается для укрепления экономики или китайский лидер стремится к расширению своего влияния в этом регионе?С.Ж.: Нынешний китайский лидер Си Цзиньпинь проводит довольно-таки жёсткую политику внутри страны. Тут преследуются две цели: с одной стороны, ужесточение режима, чтобы перейти от некой коллегиальной диктатуры (Политбюро ЦК КПК) к единоличной. Репрессии, которые обрушились на высоких китайских чиновников, расчищают путь Си к пожизненному руководству страны, чтобы отменить правило двух сроков, которое существует в Китае.
Вторая цель заключается во внешней экспансии для увеличения роли Китая в мире. Но здесь он имеет хорошие шансы надорваться, потому что консолидированный долг Китая превышает 200% ВВП, что само по себе очень много. В условиях падения экспорта, Си объявляет о введении 100% пенсионного обеспечения (сейчас только госслужащие и ещё отдельные льготные категории имеют пенсию), чего, на мой взгляд, китайская экономика не выдержит.
— Другими словами, политика Си предполагает внутрипартийную перестройку, чем-то схожую с Горбачёвской?С.Ж.: Действительно все говорят о реформах, но это всё же не то. С чего начал Горбачёв в январе 1987 года? Он объявил о том, что теперь выборы в партийные органы будут проходить на альтернативной основе. Если помните, в 1989 году были выборы в Верховный Совет на альтернативной основе. Это было революционное изменение политики партии. В декабре 1986 года был освобождён академик Сахаров, т. е. практически прекратилось преследование диссидентов, хотя политические статьи 70, 190 не были отменены, но по ним перестали сажать.
Это привело к тому, что народ потихоньку осмелел, стал публиковаться, митинговать. В 1988 году прошли митинги, в 1989 году они продолжились уже 100-тысячными выступлениями. Ничего подобного в Китае нет — наоборот. Когда возникли протесты в Гонконге, они были подавлены, и власть не пошла на удовлетворение весьма скромных требований протестующих о свободной регистрации кандидатов на пост главы Гонконга, не говоря уже о свободных выборах между несколькими назначенными кандидатами.
Если говорить о каких-то политических реформах в Китае, нынешний лидер так далеко не пойдёт. Наоборот, мы видим, что он нацелен на закручивание гаек, усиление себя, как единоличного правителя.
Источник:
http://www.epochtimes.ru/sergej-zhavoronkov-torgovlya-s-kitaem-rossii-nevygodna-99036739/
